— Внучка Игоря Константиновича будет на свадьбе свидетельницей со стороны невесты. Воронцов принял приглашение и тоже придёт. Думаю, после этого мало кто из орков откажется прийти на эту свадьбу. Гостей ожидается столько, что Васильевы и Денисовы могут успокоиться — эта свадьба станет светским событием.

— Это ещё одна отличная новость! — снова воскликнул я, невольно перебив Ивана Ивановича. — А какая же плохая?

— Она для молодожёнов отличная. А вот для тебя плохая.

— Но почему? — удивился я.

— Потому что не перебивай! — с укоризной ответил Милютин. — Я не договорил. Княжна Воронцова будет свидетелем со стороны невесты, а ты — со стороны жениха. Это условие Игоря Константиновича.

— Ничего страшного, Глеб переживёт. Не такая уж это и плохая новость.

— На чувства твоего Глеба мне плевать, уж извини за прямоту. Речь сейчас не о нём.

— А о ком?

— Ты, видимо, не отошёл ещё от стресса, пережитого в Туркестане, потому как раньше ты соображал лучше.

— Возможно, и не отошёл, — согласился я. — Поэтому не буду возражать, если Вы мне объясните в чём дело.

— Ну ты подумай немного, зачем это Воронцову?

— Делать Настю свидетельницей?

— Делать Настю и тебя свидетелями! — сказал Милютин, сделав интонационное ударение на «и тебя».

— Я буду долго думать, а Вы торопитесь. Может, сразу скажете Вашу версию?

— Хитро, — оценил мой ход Иван Иванович. — Моя версия такова: Игорь Константинович хочет посмотреть, какую пару ты с его внучкой составишь.

— Зачем? — выпалил я на автомате, но тут же всё понял.

— Ну а сам как думаешь? — усмехнувшись, ответил вопросом на вопрос Милютин. — Найти хорошего жениха не так-то просто, а ты у нас парень сам по себе видный, да ещё и перспективный. Уж кому как не Воронцову об этом знать.

— Я на одни смотрины уже съездил. Не очень удачно получилось. Да и, если уж честно, не хочется мне на Насте Воронцовой жениться. Тем более, после того, как я нашёл Милу.

— Ты всерьёз полагаешь, что у тебя с Никитиной может что-то получиться? Когда собираешься ехать к кагану Кариму просить её руки?

— Вы простите, Иван Иванович, но это слишком, — сказал я разозлившись.

— Согласен, это перебор насчёт Карима, извини. Но вопрос тем не менее остаётся: ты думаешь, что у тебя с Никитиной есть будущее? Давай начистоту.

— Если начистоту, то я об этом ещё даже не думал — не до того было. Но в любом случае искать невесту после того, как нашёл Милу, я не собираюсь. По крайней мере, в ближайшее время.

— Так или иначе, искать невесту тебе придётся, — улыбнувшись, сказал Милютин. — Иначе так и будешь постоянно магнитом для молодых аристократок, ты сейчас очень хороший вариант.

— Не хочу я быть вариантом.

— Потому и говорю: жениться тебе надо. Каждый отказ потенциальной невесте — обида уважаемому роду. Я даже не представляю, как ты будешь выкручиваться, если Игорь Константинович посчитает, что ты его внучке подходишь.

— Думаю, как-нибудь этот вопрос я решу.

— Не спорю, решишь, — согласился Иван Иванович. — Но обида у Воронцовых останется. Вот чем тебе дочь Фёдора Сергеевича не подошла? Женился бы на ней, сейчас никаких проблем бы не было.

— Всем подошла, — признался я. — Арина — замечательная девушка. Наверное, мы смогли бы создать хорошую семью. Просто жениться не хотелось. Да и сейчас не хочется.

— А чего хочется?

Я призадумался. Чего же мне хотелось? Уж точно не жениться, а очень даже наоборот. Два дня назад мне хотелось избежать женитьбы на Айсулу. Теперь, когда замаячила перспектива жениться на Насте Воронцовой, мне хотелось, чтобы этого не случилось. Да и на Миле я не хотел жениться, если уж на то пошло. Я в принципе не хотел жениться, я не думал ещё об этом ни разу серьёзно.

Но я очень хотел, чтобы Мила была рядом, хотел пройтись с ней, взявшись за руки, по набережной Волхова, съездить с ней в Петербург, угостить мороженым в моём любимом кафе, познакомить с бабушкой. Хотел крепко обнять Милу и поцеловать. Хотел ещё раз услышать от неё, что она меня любит. Хотел сказать ей то же самое, очень хотел. А уже после этого можно было и о женитьбе думать.

— Так чего тебе хочется, Роман? — вывел меня из раздумий Милютин.

— Чтобы свадьба у Глеба и Ани прошла без сюрпризов, — сказал я первое, что пришло в голову. — Чтобы она в принципе состоялась, не сорвалась опять по какой-либо причине.

— Ну если ты не передумаешь быть свидетелем на этой свадьбе, то не сорвётся.

— А какие у меня варианты? — вздохнув, произнёс я. — Не могу я подставить Аню и Глеба. И в первую очередь Аню. Думаю, после второго срыва свадьбы мамаша её точно со света сживёт.

— Если свадьба не состоится, и Васильевы потеряют расположение Воронцова, то и Аню и её, как ты выразился, мамашу со света сживут Бобринские.

— Бобринские? — переспросил я. — А это кто ещё такие? И почему они должны так поступить с Васильевыми?

— Это те, кто рассчитывал женить своего наследника на твоей Ане, и кто сейчас чувствует себя очень оскорблённым, — пояснил Иван Иванович. — Собственно, их понять можно, нос мы им утёрли знатно — увели невесту практически из-под венца.

— Из-под венца?

— Была договорённость о женитьбе Ани и молодого Бобринского, уже о помолвке собирались объявлять. Поэтому графиня Васильева и была против свадьбы дочери с Глебом. Но сам понимаешь, когда Игорь Денисович советует хорошо подумать, и его внучка соглашается стать свидетельницей со стороны невесты, надо думать. Надо очень хорошо думать. Васильевы подумали и в итоге приняли предложение Денисовых, а Бобринские затаили обиду, что, собственно, логично.

Слова Милютина меня особо не удивили; я уже привык, что у аристократов что ты ни делай, как ни старайся ни с кем не конфликтовать, кто-нибудь на что-нибудь да обидится. А уж в ситуации, когда невесту из-под носа уводят, затаить обиду — дело чести.

— А кто такой этот молодой Бобринский? — спросил я.

— На самом деле он не такой уж и молодой, — ответил Милютин и рассмеялся. — Несостоявшемуся жениху уже тридцать два года.

— И он до сих пор не женат? Или это был бы не первый его брак?

— Первый.

— Очень странно, что он так затянул с этим делом, и какая бы этому ни была причина, это настораживает. Он некрасив?

Милютин снова рассмеялся.

— С внешностью у младшего Бобринского всё в порядке, он вообще не такая уж и плохая партия — их род богат и достаточно влиятелен. С Воронцовыми, конечно, не сравнятся, но Васильевых при желании съедят и не подавятся, — Иван Иванович умел подобрать яркое и точное выражение. — Но, как всегда, есть нюанс: Фёдор Бобринский — неодарённый. И это сильно сузило список его потенциальных невест.

— Никто не хочет идти за неодарённого? — предположил я.

— Не угадал. С влиянием и деньгами Бобринских найти невесту не проблема, в том числе и невесту из приличной семьи.

— Тогда я ничего не понимаю. Чего они так за Аню зацепились? Тем более, она даже не орчанка.

— И я не понимал, пока не поговорил с Анной Алексеевной о твоей Ане. После этого разговора всё встало на свои места. Оказывается, молодая графиня Васильева не так проста, как кажется, она обладает сильным даром, я бы даже сказал, аномально сильным даром, который пока не проявился в полной мере по причине её невысокого магического уровня. Теперь понимаешь?

— Понимаю. Этот Фёдор Бобринский хочет, чтобы его дети были одарёнными. И для этого ему нужна жена с сильным даром.

— Этого хотят все Бобринские. Фёдор — единственный продолжатель фамилии. Род не может себе позволить, чтобы в нём перевелись одарённые.

— А он единственный наследник?

— Он единственный наследник мужского пола. У него семь сестёр.

— Семь? — удивился я.

— Сначала была одна, но когда Фёдору исполнилось шестнадцать и выяснилось, что у него нет дара, его родители предприняли несколько попыток родить ещё одного сына. После шести дочек подряд успокоились.

— А дочки хоть одарённые?